Изрезанный уступами каменистый берег
спускается к морю, весь он кудрявый и пышный в темной листве винограда, апельсиновых деревьев, лимонов и фиг, весь в тусклом серебре листвы олив. Сквозь поток зелени, круто падающий в море, приветливо улыбаются золотые, красные и белые цветы, а желтые и оранжевые плоды напоминают о звездах в безлунную жаркую ночь, когда небо темно, воздух влажен.
Неточные совпадения
Переправа через скалу Ван-Син-лаза действительно была очень опасна. Я старался не глядеть вниз и осторожно переносил ногу с одного места на другое. Последним шел Дерсу. Когда он
спустился к берегу
моря, я облегченно вздохнул.
Я рассчитывал часть людей и мулов направить по тропе вдоль берега
моря, а сам с Чжан Бао, Дерсу и тремя стрелками пойти по реке Адимил
к ее истокам, затем подняться по реке Билимбе до Сихотэ-Алиня и обратно
спуститься по ней же
к морю.
Вечером я сделал распоряжение: на следующий день Хей-ба-тоу с лодкой должен был перейти на реку Хатоху и там опять ждать нас, а мы пойдем вверх по реке Холонку до Сихотэ-Алиня и затем по реке Нахтоху
спустимся обратно
к морю.
4 октября был отдан приказ приготовляться
к походу. Теперь я хотел подняться по реке Амагу до истоков, затем перевалить через хребет Карту — по реке Кулумбе
спуститься к берегу
моря.
К востоку он
спускается полого и у
моря кончается высокой террасой, поросшей редкой лиственницей и тощим березняком.
Мы посоветовались и решили оставить тропу и пойти целиной. Взобравшись на первую попавшуюся сопку, мы стали осматриваться. Впереди, в 4 км от нас, виднелся залив Пластун; влево — высокий горный хребет, за которым, вероятно, должна быть река Синанца; сзади — озеро Долгое, справа — цепь размытых холмов, за ними —
море. Не заметив ничего подозрительного, я хотел было опять вернуться на тропу, но гольд посоветовал
спуститься к ключику, текущему
к северу, и дойти по нему до реки Тхетибе.
Следующие 2 дня (3 и 4 сентября) мы употребили на переход от Сихотэ-Алиня до устья реки Горбуши. Я намеревался сначала пройти по ней до перевала, а затем
спуститься по реке Аохобе
к морю.
Я давно говорил, что Тихий океан — Средиземное
море будущего. [С большой радостью видел я, что нью-йоркские журналы несколько раз повторили это. (Прим. А. И. Герцена.)] В этом будущем роль Сибири, страны между океаном, южной Азией и Россией, чрезвычайно важна. Разумеется, Сибирь должна
спуститься к китайской границе. Не в самом же деле мерзнуть и дрожать в Березове и Якутске, когда есть Красноярск, Минусинск и проч.
Обыкновенно они
спускаются верст на 5-10 южнее Дуэ,
к Агнево, устраивают тут плот и спешат уплыть
к туманному берегу, отделенному от них 60–70 милями бурного, холодного
моря.
Готовая
к покосу трава тихо стояла окаменевшим зеленым
морем; ее крошечные беспокойные жильцы
спустились к розовым корням, и пестрые ужи с серыми гадинами, зачуяв вечернюю прохладу, ушли в свои норы.
Выйдя из парка, бродячая труппа
спустилась крутой, сыпучей тропинкой
к морю.
Да, на бастионе и на траншее выставлены белые флаги, цветущая долина наполнена смрадными телами, прекрасное солнце
спускается с прозрачного неба
к синему
морю, и синее
море, колыхаясь, блестит на золотых лучах солнца.
В осажденном городе Севастополе, на бульваре, около павильона играла полковая музыка, и толпы военного народа и женщин празднично двигались по дорожкам. Светлое весеннее солнце взошло с утра над английскими работами, перешло на бастионы, потом на город, — на Николаевскую казарму и, одинаково радостно светя для всех, теперь
спускалось к далекому синему
морю, которое, мерно колыхаясь, светилось серебряным блеском.
Между садов вьется узкая тропа, и по ней, тихо
спускаясь с камня на камень, идет
к морю высокая женщина в черном платье, оно выгорело на солнце до бурых пятен, и даже издали видны его заплаты. Голова ее не покрыта — блестит серебро седых волос, мелкими кольцами они осыпают ее высокий лоб, виски и темную кожу щек; эти волосы, должно быть, невозможно причесать гладко.
Так все и идем, нос-то по ветру держим. Где этак безопаснее,
к морю аль
к речке
спустимся, а чуть малость сомневаться станем, сейчас опять на верхи. Кордоны-то обходим со всякою осторожностью, а кордоны-то стоят разно: где двадцать верст расстояние, а где и все пятьдесят. Угадать никак невозможно. Ну, все же как-то нас бог миловал, обходили все кордоны благополучно, вплоть до последнего…
Тишина в лесу, гулкое эхо и хмурое небо предвещали непогоду. Когда мы выступили с бивака, начал накрапывать дождь. Несмотря на ненастье, все были бодро настроены. Сознание, что мы перешли Сихотэ-Алинь и теперь
спускались по воде, бегущей
к морю, радовало моих спутников. Но радость их была преждевременной, потому что успех нашего предприятия зависел от многих причин и главным образом от того, как скоро удастся найти орочей на реке Хуту.
Потом мы узнаем о его маршруте
к заливу Де-Кастри и далее по берегу
моря до реки Хои, откуда Петрович проник на реку Тумнин и
спустился по ней до устья.
Поярков поднялся из Якутска по рекам Алдану, Учуру и Гонаму и, перевалив через Становой хребет,
спустился по рекам Брянте и Зее
к Амуру, а по нему проплыл до устья и вышел в Охотское
море.
Все пространство между реками Хуту, Тумнином и Копи заполнено базальтом. Этот лавовый поток двигался с запада
к востоку и вклинился в
море длинными языками, благодаря чему здесь образовалось много полуостровов, бухт и заливов. Императорская гавань представляла собой глубокий провал. Берега ее тоже слагаются из базальтов. Лес, состоящий из лиственицы, аянской ели и белокорой пихты, густо покрывает все мысы и по распадкам
спускается до самого
моря.
Мы
спустились вниз
к морю, погуляли по песку, потом, когда с
моря повеяло вечерней сыростью, вернулись наверх. Все время разговор шел обо мне и о прошлом. Гуляли мы до тех пор, пока в окнах дач не стали гаснуть отражения вечерней зари.